Большая игра

© Татьяна Семёнова, «Большая игра»

Экспедиция Муркрофта с задачей справилась, начало для дальнейшей работы агентов было положено. И это очень волновало Россию.

Муркрофт представлял интересы Ост-Индской компании, которая к этому времени фактически переродилась из торговой в торгово-политическую. Уже невозможно было отделить официальный Лондон от Ост-Индской корпорации. Почти все представители правящей элиты торговой компании входили во властные структуры Британии. Правительство однозначно озвучивало дальнейший путь развития страны — завоевание новых земель и установление на них английского экономического и политического господства. Это сращивание власти и представителей бизнеса делало политику Британии более агрессивной.

Россия не собиралась сидеть «сложа руки». Пора было развивать свою агентурную сеть в Центральной Азии. Но, как всегда, русские долго запрягают, а потом быстро едут. Всякие бумажные проволочки, удалённость Оренбурга (центра Азиатского влияния) от столицы сыграло свою роль в затягивании начала работы. Письма и донесения шли месяцами, согласования проходили неторопливо, а ещё наступление второй волны холеры.

Дело Муркрофта ещё долго не давало покоя ни английской, ни русской разведке. Спустя восемь лет после смерти Муркрофта, в 1833 году из Оренбурга (уже при губернаторстве Василия Алексеевича Перовского)  в Бухару был отправлен русский агент Пётр Иванович Демезон. Работал он под псевдонимом мулла Джафар. В списке задач стояла и задача сбора информации о дневниках Муркрофта. В отчёте Демезон написал:

«Муркрофт и два его спутника, приехавшие из Индии в Бухару в 1825 г., на обратном пути были отравлены. Первый в Андхое и двое других в Мазаре, в двадцати пяти верстах от Балха. Часть их имущества и их бумаги до сих пор находятся в руках правителей Мазара. Англичанам пока не удалось заполучить бумаги своих, погибших в Бухаре, посланцев. Попытки, предпринятые доктором Хонигбергером во время его поездки в Балх, также были безуспешны…»

«…Пожитки его [Муркрофта] и товарищей сделались добычею местного начальника и продавались публично. Бумаги его, не имеющие никакой цены для тамошних жителей, могли сохраниться, и вероятно даже, что можно достать оные за современные подарки и обещание будущих наград…»

(Демезон П. И. «Записки о Бухарском ханстве»)

Доктор Хонигбергер, о котором упомянул Демезон, был необычной личностью. О нём так же пойдёт речь в следующей главе.

Демезон, опираясь на слухи, сообщил, что Муркрофта отравили афганские бандиты ради обогащения. Но данный факт вызывает некоторые сомнения. Бандиты в те времена, как правило, не церемонились с жертвой, а просто убивали на месте. Да ещё отрезали голову и посылали её в качестве подарка какому-нибудь важному господину. Травить – это слишком сложно. Да и зачем, если ты банально собираешься ограбить жертву? Вероятнее всего именно холера (о чём я уже писала выше) с такими же симптомами (диарея, рвота) стала причиной гибели Муркрофта. И очевидцы приняли её за отравление. Хотя… это только версия. Правду мы не узнаем никогда.

В завершении этой истории хочется сказать ещё вот о чём. Если уж рассматривать версию ограбления, то почему афганцы, а не туркмены из Мервского оазиса? Туркмены занимались грабежом в гораздо больших масштабах, чем афганцы. И этому способствовали любимые Муркрофтом неутомимые ахалтекинские лошади.

Хочу привести здесь небольшой отрывок из путевых заметок Николая Ивановича Гродекова, приамурского генерал-губернатора. В 1878 году, будучи ещё полковником, он принимал участие в Хивинском походе (награждён орденом и золотым оружием с надписью «За храбрость»), а так же во многих других Туркестанских походах. В каком-то роде его можно было считать разведчиком, отчаянным и смелым. Он любил риск и, похоже, не особенно дорожил собственной жизнью. Так, проводя разведку на местности, он предпринял очень рискованный пробег верхом – две тысячи вёрст – через Северный Афганистан и Северо-Восточную Персию в сопровождении всего лишь двух офицеров.

В своих заметках Николай Иванович Гродеков описывал туркменов Мервского оазиса, как самый жестокий народ в Туркестанском крае. Впрочем, судите сами.

Отрывок из Дневника Гродекова Н.И. «Поездка Генерального Штаба полковника Гродекова из Самарканда через Герат и Афганистан» (1878 г.):

«То место на картах, где подписано «Мерв», в натуре имеет всего два дома: мечеть и школу и несколько разбросанных на большом расстоянии один от другого дворов, окруженных глиняными заборами. Внутри этих дворов стоят кибитки. В 1790 году сарыки и после них, около 1834 года, текинцы завладели этими развалинами, и там, где когда-то процветала персидская цивилизация, кочует разбойничье племя, выработавшее пословицу: «если враг нападает на кибитку твоего отца, то ты пристань к нему и грабь вместе». Наверно можно сказать, что ни в каком другом языке нельзя найти подобную пословицу, означающую неукротимую страсть к грабежу и убийству.

Будучи обладателями отличных скакунов и необыкновенно терпеливые в перенесении трудов, сопряженных с аламанами (набегами), они легко совершают набеги на 500 верст. В прежнее время, до Хивинского похода 1873 года, они выходили на аламаны шайками в тысячи человек и даже врывались в города и селения. От этого все поселения в Гератской области и в Хорасане обнесены высокими стенами, с тяжелыми воротами, заваливаемыми и по настоящее время на ночь огромными камнями. Случалось, что туркмены выбивали ворота и появлялись на улицах селения. На такой случай у каждого жителя и теперь еще можно найти огромный камень, для заваливания входа в его дом…

… По всей дороге от Кусана (последний афганский населенный пункт) до селения Карыза (первый персидский населенный пункт) на каждом шагу встречаются страшные следы туркменских аламанов: это могилы, в которых похоронены на месте же убийства несчастные жертвы. Могилы лежат и на самой дороге, и по сторонам ее, насколько глаз видит. Я не считал могил, но мне показалось, что здесь погребены тысячи людей…»

Руины старого Мерва, фото – Поль Надар, 1890 г. ▼

Старый Мерв, стена крепости, фото – Поль Надар, 1890 г. ▼

Базар в Мерве, фото –  Поль Надар, 1890 г. ▼

Мерв. Текинский аул. Фото из Туркестанского альбома ▼

Мерв. Туркменская кибитка Фото из Туркестанского альбома ▼

Мерв. Туркменский аул. Фото из Туркестанского альбома  ▼

Если кто-то из читателей сомневался, что Муркрофту нужен был конь ахалтекинской породы, нужен был как воздух, и он готов был рисковать, отправляясь с небольшим отрядом в Мервский оазис, то, прочтя отрывок заметок Николая Ивановича Гродекова о туркменских лошадях, все свои сомнения оставит в стороне:

«Вся сила текинца в коне. Весь успех свой он основывает на быстром натиске и быстром утёке. Он не любит мало-мальски серьёзного сопротивления, тотчас оставляет добычу и бежит. Текинец без коня то же, что рыба на суше, что птица без крыльев. Вот почему он конём дорожит больше всего на свете, больше жены, детей, скота. Имея хорошего скакуна, он всегда приобретёт и жену, и рабов, и скот. Часто можно встретить кибитку с ободранными войлоками, а лошадь покрыта хорошими попонами. Текинец будет разбойником до тех пор, пока у него такая прекрасная порода лошадей. Вот почему, при предстоящем разгроме текинцев, у них следует отнять их главное и единственное оружие.

Намереваясь отправиться в дальний набег, туркмен готовит к тому своего коня. Сперва он сгоняет жир с лошади, каждый день проезжая ее сначала тихими, потом усиленными аллюрами; затем начинает укреплять ее, давая ей ячменные лепешки, жирно замешанные на бараньем сале [некоторые прямо дают одно баранье сало]. Такие лепешки даются в продолжение пяти дней, после чего лошадь готова для самых усиленных переходов на быстрых аллюрах. Она в состоянии скакать галопом в течение пяти суток. Отправляясь на аламан, туркмен берет с собою запас ячменя, ячменных лепешек на бараньем сале [или только одно баранье сало] и жареного пшена или кукурузы. Большую часть этих запасов он зарывает по пути, чтобы воспользоваться ими при обратном движении; при себе же оставляет немного проса и лепешек. По своей земле разбойники двигаются тихо. Вступив в страну, где им может угрожать опасность, они пускают коней в галоп, выбирая самые глухие тропинки. Их великолепных коней не останавливают ни горы, ни камни на дороге, ничто. Недаром текинцы носят свое название: «теке» значит «козел». Как козла не останавливает никакая местность, так никакая местность не останавливает текинца.

Войдя в страну, где можно надеяться на поживу, текинцы иногда по несколько дней высматривают добычу, и когда уверены в успехе, с криком «ур» (бей), бросаются на неё с разных сторон. Если то был караван, то, быстро разрезав тюки, выбирают что поценнее; если то было стадо баранов, то передовым из него надрезывают уши и стреляют на воздух, бараны летят стремглав; если то были люди, то скручивают им крепко руки назад, сажают на круп своих лошадей, ноги пленников связывают под животом коня; усевшись в седло, аламанщик закидывает веревку за спину своей добычи и концы её крепко связывает у себя на груди.

Разбойник, пока не достигнет безопасных мест, останавливается лишь на несколько секунд поить лошадь; кормит же ее на скаку, подвязывая небольшую торбочку с лепешками или салом… Когда текинец вполне уверен, что погоня настичь его не может, тогда он останавливается где-нибудь у воды, кормит лошадь травою, снимает с крупа пленника, ослабляет на нем веревки и дает ему поесть. Далее он пускает лошадь шагом. Подъезжая к своему аулу, аламанщики посылают несколько человек вперед, дать знать о своем возвращении. Весь аул выходит навстречу победителям; женщины целуют у них полы халатов, стремена, муллы громко славословят бога, старики хвалят молодежь за её удаль…»

Такая обстановка царила в Мервском оазисе и не каждый путешественник, рискуя жизнью, отправится туда добровольно. Впрочем, Уильям Муркрофт был из тех отчаянных людей, которых не останавливают трудности. Цель – это главный двигатель жизни для таких как Муркрофт. Кто верит в свою удачу, всегда удачлив. Но иногда судьба отворачивается даже от счастливчиков.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25