Большая игра

© Татьяна Семёнова, «Большая игра»

В те годы в Азии как раз началась вторая волна холеры. По сути, холера не покидала этот регион никогда, она то затихала, то усиливалась. Причина – антисанитария. Особенно жуткая антисанитария присутствовала в Индии. И кстати, до сих пор там в этом смысле ад. Все отходы сливаются в Ганг. В реке люди моются, стирают бельё, омывают мертвецов… Словом, Ганг – был, есть и, наверное, будет, естественной клоакой, откуда начинают распространяться многие эпидемии. Все пандемии холеры ещё с античных времён начинались в долине Ганга и распространялись по миру торговыми караванами и паломниками. Болезнь передавалась не через крыс, блох и вшей (как чума), а только от человека к человеку. Животные не болели холерой.

Первая волна пришлась на 1817-1824 годы. Началась эпидемия в Индии и в течение полугода распространилась на всю Азию. Не сказать, что пандемия косила всех подряд. Первая волна не была такой страшной, как вторая. Холерный вибрион ещё не мутировал в злобного пожирателя человеческих жизней. В первую волну умерло гораздо меньше людей, чем во вторую. Европу спасла от пандемии аномально холодная зима 1823–1824 гг. Затянувшийся циклон арктического холода, захвативший даже южные страны, остановил болезнь у ворот Европы. В этот раз повезло. Наступило затишье. Но через два года, в 1826 году, пандемия вернулась с новой силой.

Вероятно, отдельные случаи уже начали появляться в конце 1825 года. И возможно, Муркрофт и стал жертвой нарастающей эпидемии. Причём именно в Афганистане и Мерве холера буйствовала особенно сильно. Вторая волна холерной пандемии была катастрофической и продлилась с 1826 года по 1837 год. Она оказалась намного сильнее и губительнее, чем первая. Вирус холеры в этот раз косил безжалостно. Умирал каждый второй заразившийся.

Вот что пишет А. С. Пушкин о холере:

«В конце 1826 года я часто видался с одним дерптским студентом (ныне он гусарский офицер и променял свои немецкие книги, свое пиво, свои молодые поединки на гнедую лошадь и на польские грязи). [Алексеем Николаевичем Вульфом, соседом Пушкина по имению, сыном П. А. Осиповой]. Он много знал, чему научаются в университетах, между тем как мы с вами выучились танцевать. Разговор его был прост и важен. Он имел обо всем затверженное понятие в ожидании собственной поверки. Его занимали такие предметы, о которых я и не помышлял. Однажды, играя со мною в шахматы и дав конем мат моему королю и королеве, он мне сказал при том: «Cholera-morbus подошла к нашим границам и через пять лет будет у нас».

О холере имел я довольно темное понятие, хотя в 1822 году старая молдаванская княгиня, набеленная и нарумяненная, умерла при мне в этой болезни. Я стал его расспрашивать. Студент объяснил мне, что холера есть поветрие, что в Индии она поразила не только людей, но и животных, но и самые растения, что она желтой полосою стелется вверх по течению рек, что по мнению некоторых она зарождается от гнилых плодов и прочее — всё, чему после мы успели наслыхаться.

Таким образом, в дальном уезде Псковской губернии молодой студент и ваш покорнейший слуга, вероятно одни во всей России, беседовали о бедствии, которое через пять лет сделалось мыслию всей Европы»

С 1829 г. холера распространилась по России, с 1831 г. была занесена в Пруссию, Австрию, Англию. В Европе холера продержалась до 1837 г. Только в России погибли более 200 тысяч человек. Тогда же из-за введённых правительством карантинов начались «холерные бунты» – массовые волнения. Неграмотные люди во всём винили высшие силы и бесовских отравителей. Карантин с военными кордонами в поселениях и городах воспринимали как умышленное удержание простых людей с целью их дальнейшего отравления. Запуганные люди принимали санитарные отряды, занимавшиеся дезинфекцией колодцев хлорной известью, за отравителей, нападали на медиков и бывало даже убивали их. Громили больницы и полицейские участки. В некоторые города пришлось для усмирения ввести войска.

Тогда же, в разгар эпидемии, в 1830 году, у Пушкина началась знаменитая Болдинская осень, где во время карантина, он написал цикл повестей «Повести покойного Ивана Петровича Белкина», цикл пьес «Маленькие трагедии», 8-ю и 9-ю главы романа «Евгений Онегин», «Сказка о попе и о работнике его Балде» и множество стихотворений.

Но возвращаюсь к 1825 году и к Уильяму Муркрофту. Август 1825 года выдался жарким и засушливым. Вода в прудах быстро покрывалась ряской и тиной и от этого становилась непригодной для питья. В тот год в Бухаре особенно сильно бушевала ришта. И, конечно, затишье первой волны холеры оказалось лишь временной.

В официальных документах записано, что Уильям Муркрофт скончался 27 августа 1825 года, похоронен в Афганистане, в городе Балх. Его дневники за исключением отдельных отрывков бесследно исчезли. Собственно, поэтому невозможно было достоверно выяснить причину смерти англичанина. Все версии гибели агента опирались лишь на слухи. За дневниками Муркрофта охотились многие и вовсе не по причине узнать о его последних днях. В них в них было много топографической информации, подробные карты, описания местности на протяжении всего пути из Индии в Бухару. Так же в дневниках предположительно имелись данные об агентурной сети, которую успел завербовать англичанин, компромат на некоторых важных азиатских персон, список лояльных людей, которые могут поставлять информацию и в случае надобности раскачать обстановку в городах и поселениях. Эти документы хранили тайные договорённости и списки «спящих» агентов. За данной информацией охотились многие разведки. И русские в том числе. Французы наступали на пятки англичанам и тоже не прочь были «откусить» свою дольку от Центральной Азии. Связи и записки Муркрофта могли помочь в этом деле.

Отрывки записей всплывали то тут, то там. Скудная их часть вернулась в Индию с оставшимися в живых членами экспедиции. В 1841 году от имени Уильяма Муркрофта и Джорджа Требека  вышла небольшая книга, куда вошли фрагменты сохранившихся дневников. Это была лишь малая толика записей, в большей степени описательная. Надо сказать, что в этой книге сообщается, что оба путешественника умерли от лихорадки, причем в разных местах: Муркрофт  в Андхое (в Афганистане, в 30 км от границы с туркменскими землями), а Требек в Мазари-Шарифе ( 20 км от Балха). Между Андхое и Мазари-Шариф – 185 км. Разница в нескольких днях перехода.

Итак, убили Муркрофта и его сподвижников разбойники или они умерли от лихорадки (холеры или другой болезни) – этот вопрос до сих пор остаётся открытым. Но для англичан это был повод обвинить во всём русских, хотя на этой территории в это время их там и в помине не было. Хайли-лайкли.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25