Большая игра

© Татьяна Семёнова, «Большая игра»

Однако, несмотря на сомнительный дипломатический результат, эта экспедиция принесла много пользы. Мейендорф и Эверсман собрали много интересного материала. Мейендорф составил подробную карту всего маршрута следования из Оренбурга в Бухару, что в будущем могло пригодиться для укрепления южной границы государства и строительства там крепостей. Так и случилось. Этой картой впоследствии пользовались русские офицеры и инженеры, возводя Сырдарьинскую линию укрепления с крепостями и поселениями.

На ней были отмечены селения, колодцы, пустыни, рукава рек, солончаки, маленькие и большие аулы, топи, болота, места сносных стоянок, места охоты для пополнения провианта, чистые ключи, опасные дороги и области где обретаются грабители и много другого полезного для дальних походов.

С помощью астрономических наблюдений впервые была определена географическая широта пяти важных точек: урочище Кары-Тюбе на реке Сырдарье; урочище Караль на реке Кувандарье; селение Базарчи близ Бухары и др. С помощью этих данных можно было более точно ориентироваться на местности и определять расстояние между пунктами. До этого обычно определяли расстояние по «верблюжьему ходу». Например, «час на верблюде». Или «день пути на верблюде».

Как видно из дневниковых записей священника Будрина, путь из Бухары в Оренбург был опасен и труден.

1821 год.

«Апреля 1-го. Проходили горами Сусыз-кара.

2-го. Пришли на Юз-кудук.

3 и 4-го. Днёвка. В сей день находили очень много ревеню по ключу Юз-кудук.

5-го. Шли песками, и в левой стороне остались колодцы Букан.

6-го. Проходя песками Кызылкум, видели много человеческих трупов, валяющихся на дороге.

7-го. Шли теми же песками и видели также валяющиеся трупы человеческие. Сии несчастные суть хивинцы и киргизы, умерщвленные во время зимы от взаимного между ними сражения. Когда хивинцы напали на караваны, едущие из Оренбурга, Троицка и Орской крепости, и разграбили их, то султан Арунгазы, стоящий на Джаныдарье, услыхав сие, вознамерился с ними сразиться и отнять похищенное имущество бухарцев. В самых песках он с несколькими лучшими киргизами нашел хивинцев и объявил им войну…»

«…12 и 13-го. В сии дни, сделавши из камыша мост через Куван, переправились на нём.

14, 15 и 16-го. В сии дни шли новою дорогою до Сырдарьи.

17, 18 и 19-го. Переправлялись через Сырдарью на киргизских лодках.

20-го. Поутру, отошедши 12 верст, сделали привал на берегу Сырдарьи; около сего места множество киргизских кладбищ; ночевали без воды.

21-го. Шли песками; привал делали на трех колодцах, имеющих солоноватую воду в изобилии называемых Аще-кудук; ночевали без воды.

22-го. Привал делали, не дойдя песков Каракум, и ночевали в них без воды.

23-го. Шли сначала весьма трудными песками, потом солончатыми, имеющими родники, на коих сделали мы привал и ночевали без воды.

24-го. Шли песками, привал делали на двух колодцах, имеющих хорошую воду, после обеда также проходили мимо множества колодцев, вырытых при подошве песчаной горы; ночевали без воды.

25-го. Во весь день шли песками, а после глинистым местом; ночевали около горы Сары-бутак, на родниках Ангыр-булак. Сии родники имеют воду чистую, но пахнущую маслом…»

Для русских путешественников это было трудное испытание. Но, как говорят, если первый шаг сделан, то следующий даётся легче. И пусть экспедиция не добилась ожидаемого результата, но полученные сведения, тем не менее, были очень ценны. И главное обозначилось ясное понимание, что невозможно выстраивать отношения с ханами Средней Азии по европейскому образцу. Все договоры имели силу до тех пор, пока этого хочет хан. Но настроение в любой момент могло поменяться и тогда все договорённости (даже письменные) забывались. В случае восшествия нового правителя приходилось договариваться заново, поскольку он устанавливал свои собственные правила.

Хан Хайдар умер через пять лет, в 1826 году. В России так и не дождались никаких письменных документов. Больше официальное посольство в Бухару не отправляли. Про два других туркестанских ханства – Кокандское и Хивинское – и говорить не приходилось. Всё шло ни шатко ни валко. Караваны ходили, даже расширился круг ввозимых в Бухару товаров. Грабители никуда не делись, но как-то караванщики уже приноровились «на месте договариваться» отступными. Не решилась проблема и с русскими рабами.

Российское правительство оставило идею официальных переговоров и обустройства посольства в Бухаре, понимая, что пока жив хан Хайдар, ничего не сдвинется с мёртвой точки. Но границы надо было укреплять в любом случае. Поэтому все силы бросили на урегулирование отношений с приграничными казахами. Официально они приняли российское подданство, но на деле бегали туда-сюда: к хивинцам, кокандцам, даже сколачивали совместные банды. Никакие законы кочевые племена не признавали. Чтобы интегрировать их в российское общество надо было строить поселения в казахских степях, привлекать на эти территории оседлых людей, наводить порядок, вводить нормальную судебную и законодательную систему, строить школы, больницы… Словом, вовлекать степной народ в российскую инфраструктуру. Тогда будет легче строить приграничные крепости на южных границах. И уж когда границы таким образом укрепятся, то и с туркестанскими ханами будет совсем другой разговор.

Оренбургский военный губернатор Петр Кириллович Эссен отбирал лучших людей, формировал команды и отправлял в степь, чтобы на месте разъяснять кочевникам-степнякам преимущества оседлой жизни, замирять враждующие племена, договариваться о системе управления.

Оренбург и был построен в 1743 году как центр управления «Россией кочевой», этакий плацдарм  для освоения Великой Степи и его дальнейшей интеграции в Российскую империю. В Оренбург на службу направлялись опытные военные, учёные, дипломаты. Город становился южным форпостом, центром, связывающий Россию с далёкой Азией. Сюда отправляли и политических ссыльных (добровольно никто не хотел ехать в Степь) в надежде, что те осядут, заведут семьи и начнут новую жизнь.

Оренбург, 1860-1880-е годы. Из «Туркестанского альбома» ▼

Люди нужны были в Великой Степи как воздух. Больше людей, больше поселений, чтобы, наконец, закипела жизнь. Чтобы кочевники влились в русский мир, приняли его и стали частью многонациональной культуры большой страны.

Военный губернатор Пётр Кириллович Эссен бросил все силы на агитацию степняков. Но, видимо, идея оседлой жизни не особенно приглянулась казахам. Дело продвигалось туго. Договоры с главами племён шли со скрипом. Казахи и рады были бы, чтобы их защищали русские военные от набегов хивинцев и кокандцев, но в то же время, не хотели, чтобы российские законы распространялись на их племена. Они хотели жить по своим законам. Да и пограбить караваны тоже были не против. Не все, но от добычи, принесённой сородичами, не отказывались и не расспрашивали.

Казахи. Из «Туркестанского альбома» ▼

 Казахи. Перекочёвка. Фото Д. Хэнбери, конец XIX в. ▼

И всё же, казахи казахами, но мысль о Бухаре не оставляла Эссена. Закончившаяся неудачей миссия Александра Фёдоровича Негри не давала покоя оренбургскому губернатору. Прошло уже три года с тех пор, но… как-то всё не так и не складно получилось.

Правительство не планировало отправлять новое официальное посольство, а сам оренбургский губернатор не имел полномочий без ведома царя принимать такие решения. Однако отправить караван для разведывания обстановки, было вполне в его компетенции. Может быть, в Бухаре появились новые влиятельные люди (кроме визиря, кушбери Хакима), с которыми можно начать переговоры и которые имеют влияние на эмира.

В 1824 году губернатор снарядил торговый караван в Бухару под начальством купца Евграфа Савича Кайдалова. Официальная цель – решение вопросов по таможенным сборам. На самом деле караван был лишь прикрытием. Выяснением обстановки в Бухаре должен был заниматься полковник С. Т. Циолковский, шедший с отрядом военных в качестве охраны каравана.

Но караван, дойдя до урочища Биштюбя, в песках Кызылкум, был остановлен разбойничьей бандой хивинцев и примкнувшими к ним бандитствующими казахами. Караван так и не дошёл до Бухары и вынужден был возвратиться в Орск.

Эссен был раздосадован настолько, что хотел незамедлительно отправить военные отряды на «зачистку» приграничных земель. Особенно наказать хивинцев. Да и казахи разочаровали. Хоть предыдущие четыре года Пётр Кириллович Эссен активно занимался казахским вопросом, но, видимо недостаточно жёстко, потому что, как выяснилось, казахи продолжали вступать в приграничные банды и заниматься разбоем вместе с хивинцами и кокандцами.

Оренбургский губернатор в очередной раз убедился, что границу по Сырдарье надо укреплять и наводить там порядок: строить крепости и организовывать гарнизоны. И определённо надо решать вопрос с хивинцами, которые беззастенчиво продолжали захватывать русских в плен и продавать их в рабство. Причём хивинцы бесчинствовали не только со стороны Оренбурга, но и на Каспийском море, где уже объединялись в банды с туркменами.

О своей неудавшейся поездки в Бухару купец Евграф Саввич Кайдалов написал книгу «Караван-записки, во время похода в Бухарию российского каравана, под воинским прикрытием, в 1824 и 1825 годах».  Он посчитал своим долгом описать все злоключения, что произошли с караваном во время путешествия. Труд вышел объёмный – в трёх томах – и очень информативный. Помимо злоключений, в нём было множество этнографических описаний и подробные карты. В этом труде был показательный эпизод с казахами.

* Я уже говорила, что в некоторых текстах путешественников того времени можно встретить определение «киргиз», хотя речь идёт о казахах. В XIX веке и казахов и киргизов именовали киргизами. В тексте ниже речь идёт о казахах.

В Чёрных песках (пустыня Каракумы) их караван остановился на отдых. Кайдалов решил воспользоваться передышкой и занести уведенное в свой походный дневник. Он удалился на холм и уселся писать.

«Кончивши сие, я встал и хотел сходить с горы, как вдруг увидел киргизца в недальнем от себя расстоянии.

Он замечал моё занятие, и тотчас спросил меня:

– Что делал?

– Писал, – отвечал я.

– Как! – возразил он мне и продолжал с укоризною: – Если б ты знал Бога, то сказал бы я, что не боишься его, делая зло людям, которые тебе, кроме добра, ничего не сделали.

По таким словам хотя почел я его за сумасшедшего, однако спросил:

– Что же сделал я для них вредного?

– Как же! Ты пишешь и чрез то наводишь вредные облака, причиняющие смерть скоту нашему! Разве ты не знаешь, сколько в бытность вашу у нас его перемерло? Давно бы вас сжечь следовало!

Тщетно было бы доказывать ему противное, ибо он почитал меня колдуном. Итак, не входя с ним в дальнейшие объяснения, я велел ему прочь итти, что он и сделал, вероятно, опасаясь оружия, которое у меня при себе было на всякой случай. Вот степень просвещения сего народа!

Киргизцы сказывали сами про себя, что сожгли они одного татарина при подобном случае только за то, что нашли у него книги, не смотря, что он был их единоверец, и что книги те, быть может, священные были по их закону».

Караван Евграфа Кайдалова вернулся в Оренбург в начале 1825 года. Ни с чем. Оренбургский губернатор ещё не знал, что именно в это время в Бухаре объявились англичане.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25