Тамерлан. Копьё Судьбы. Первые главы.

© Татьяна Семёнова «Тамерлан. Копьё Судьбы»

За поворотом показалась долина, освещённая многочисленными огнями костров. Это был военный лагерь Тимура, издали казавшийся огромным городом. Только вместо каменных домов – юрты, большие и маленькие.

Посередине раскинулись шатры Тимура, обнесённые круговой оградой – острыми кольями, высотой со всадника. Колья были обтянуты шёлковой тканью с золотой вышивкой. Центральное место занимал большой круглый шатёр, высотой в три копья, с куполообразной крышей, покрытой красным бархатным ковром. Венчал шатёр позолоченный орёл с расправленными крыльями. Стены шатра украшали массивные серебряные бляхи с позолотой и драгоценными каменьями. Вход охраняли стражники, самые верные воины Великого эмира. Они сменялись каждые три часа.

Соседняя огороженная территория принадлежала младшей жене Тимура – госпоже Чолпан-Мульк-ага, дочери бесстрашного воина Ходжи-бека. Её юрта была чуть меньше, но украшена так же богато.

Восемнадцатилетняя красавица Чолпан, отданная Тимуру в двенадцатилетнем возрасте, была в особой милости у господина. Именно она удостоилась великой чести сопровождать повелителя в этом походе.

Вокруг шатров Тимура и его жены раскинулись юрты военачальников. По удалённости от центра можно было судить о звании хозяина жилища. На самом отшибе в скромных палатках, рассчитанных на десять-пятнадцать человек, жили простые воины. Непременные спутники войска – кузнецы, сёдельники1, шорники2, столяры, тележных дел мастера, банщики, пекари и другие полезные люди – размещались рядами чуть поодаль от лагеря, да так, чтобы сёдельники, например, были возле шорников, а столяры – рядом с тележниками. Особняком держались кузнецы, считавшие себя привилегированной кастой. А как же, без них нельзя. Они подковывали коней, правили оружие, чинили кольчуги и шлемы.  Наковальни стояли вблизи лагеря.

Менялы, купцы, ростовщики тоже крутились неподалёку. Как только разбивали лагерь, все они начинали активно действовать: купцы, прямо как на базаре, раскладывали под навесами свои товары, менялы обменивали у воинов награбленное добро, ростовщики брали в заклад вещи или давали займы под большие проценты, но только если просящий выставлял троих поручителей. А не то, как убьют воина, с кого кредитор получит заём? В общем, жизнь в лагере кипела и почти не отличалась от городской. Солдаты чувствовали себя вполне устроенно, не занимаясь ничем, кроме войны. Было кому стирать бельё, варить кумыс, чинить одежду, пасти коней и скот, а самое главное – с них не взимали податей, их не изнуряли трудом, не казнили без предварительного разбирательства. Они были сыты, одеты и мечтали лишь о добыче и о пленниках – о том, какими богатыми они вернутся на родину.

Подъехав к стоянке, Великий эмир спешился и быстрым шагом, чуть прихрамывая, направился в свой шатёр, на ходу отдавая распоряжения:

– Тех двоих приведите ко мне. Скажите моему сыну Мираншаху, чтобы тоже явился.

Не прошло и десяти минут, как воины, ведя под руки пленных, вошли в покои Тимура. Остановившись у входа, они заставили пленников опуститься на колени и, обнажив мечи, приставили их к спинам неверных, чтоб те даже и не думали подняться. Следом вошёл переводчик и тоже смиренно стал на колени, коснувшись лбом ковра.

Тимур восседал на небольшом возвышении, на вышитом шёлковом матрасе, опираясь локтем на круглую подушку. По правую руку, чуть ниже, сидел, поджав ноги, мирза Мираншах, а по левую имам Береке.

Лицо повелителя было непроницаемо, губы плотно сжаты, глаза смотрели из-под тяжёлых век жёстко и пронзительно. Оглядев пленных, Тимур сурово спросил:

– Где прячутся остальные?

Толмач перевёл слова повелителя. Пленные заговорили очень быстро, испуганно глядя на эмира:

– Мы не видели никаких вооружённых людей и не знаем, где они прячутся. Мы мирные пастухи, шли в соседнюю деревню проведать родственников.

Услышав ответ, Тимур многозначительно посмотрел на Мираншаха.

– Отец, позволь мне разобраться с нечестивцами. К завтрашнему утру я буду знать, где затаились их сподвижники.

Мираншах был прекрасным воином, отчаянным и смелым, но его чрезмерная жестокость пугала иногда даже Тимура. Великий эмир знал, что, если он отдаст пленников сыну, тот, дабы развязать им языки, применит самые изощрённые пытки. Однако не был уверен, что Мираншах добьётся признания. Скорее всего, эти двое не дотянут и до утра, а они ему нужны живыми.

Сейид Береке, будто услышав мысли повелителя, обратился к пленникам:

– Великий эмир, светоч Вселенной, не любит, когда его благородные уши отягощают лживыми сведениями. В подобных случаях повелитель укорачивает лжеца на целую голову. Но, если вы скажете правду и Аллах будет тому свидетель, покоритель мира сохранит вам жизнь.

Толмач старательно перевёл слова имама.

– Мы сказали правду, – ответили пленники в один голос. – Мы ничего не знаем, мы мирные жители…

– Тогда укажите нам того, кто знает, – настойчиво произнёс Береке.

Двое мужчин молчали. Имам, стараясь держаться спокойно, опять обратился к ним:

– Вы хорошо знаете эти места, покажите нашим воинам, где могут прятаться возмутители спокойствия. С вашей помощью мы разыщем негодяев, посмевших напасть на людей покорителя Вселенной.

Пленники упорно молчали. Тимур понял, что не услышит признания. Даже если они что-то знают – не скажут. Ему не нравилось их бесполезное упрямство. Для него было чрезвычайно важно сломить дух этого народишки. И не просто сломить дух — растоптать их веру…

Великий эмир сделал знак одному из воинов, стоявших в дверях. Тот быстро подошёл к повелителю и опустился на колени.

– Приведи сюда главного казначея. Немедленно!

Воин исчез, но скоро вернулся с дрожащим от страха маленьким человеком в большой белой чалме, слегка съехавшей набок (видно, надевал в спешке), и расшитом золотом шёлковом халате с кожаным поясом, отделанным драгоценными каменьями. Не зная, зачем его призвали, казначей, трясясь, упал к ногам повелителя. Эмир усмехнулся про себя: «Боится. Так оно и должно быть». Затем вслух произнёс:

– Принеси-ка мне из сокровищницы тот крест, который мои люди взяли в храме неверных.

Казначей поднялся и, согнувшись в поклоне, пятясь, направился к двери.

Мираншах и имам удивлённо взглянули на Тимура. Они не знали, что он задумал, но были уверены: проиграть повелитель не может.

Казначей быстро вернулся, неся на золотом подносе большой серебряный крест, украшенный алмазами и рубинами. В осанке хранителя сокровищ вдруг появилась уверенность. Он искоса посмотрел на двух пленников, и взгляд его был полон презрения.

Те, увидев крест, испуганно переглянулись.

– Ну что ж, – начал Тимур. – Вы сказали, что не знаете, где прячутся сподвижники. Так?

Грузины отрицательно замотали головами, с тревогой посматривая на крест.

– Я слышал, – продолжил эмир, – что в вашей стране легко проверяют правоту сказанных слов.

Последовала долгая пауза. Пленники, не мигая, смотрели на Тимура.

– Мы положим крест в кипящий котёл. По вашим законам подозреваемый в обмане должен вытащить его из бурлящей воды. Если он невиновен, то неуязвим, а значит, смело опустит руку в кипяток. Молитесь, а мы посмотрим, помогут ли вам ваши молитвы.

Когда пленным перевели эти слова, в их глазах застыл ужас.

Тимур, довольный произведённым впечатлением, обратился к Мираншаху:

– Распорядись, чтобы на рассвете сделали нужные приготовления. Я тоже буду присутствовать. А у вас, – добавил он, взглянув на тех двоих, – есть время подумать.

Стража увела пленников.

– Они думают, что смеют обманывать Великого эмира, – грозно произнёс Тимур. – Ничтожные, жалкие бунтовщики. Лишить их головы – это слишком просто. Дерзость неверных достойна другой «награды». Пусть уповают на свою веру, молятся и просят защиты у Бога. Посмотрим, захочет ли Всевышний защитить их.

Солнце по-осеннему лениво поднималось над горизонтом, и так же лениво пробуждалась природа, уставшая от летнего веселья. Тихо было вокруг, лишь шуршание сорванных ветром листьев нарушало это поэтическое безмолвие. Горные склоны, одетые густыми лесами, пестрели разноцветными красками, и только стройные сосны да душистые пихты высоко в горах оставались по-прежнему зелёными.

В низине, где стояло лагерем войско Тимура, раскинулся некогда прекрасный, а ныне сожжённый и вытоптанный лошадьми завоевателей фруктовый сад. Как жалкое воспоминание о былой красоте, на порубленных, но не умерших деревьях одиноко и гордо, словно россыпи рубинов, горели спелые гранаты. Ещё более странно смотрелись на фоне пепелища перезревшие персики, вспыхивающие янтарным светом под холодными лучами солнца …

– Подбросьте побольше сухих поленьев, – отдавал распоряжение десятник троим солдатам, что суетились возле костра. – И котёл надо пониже опустить, а то вода не закипит скоро.

– А обязательно, чтоб она кипела? – спросил один из воинов. – И так горяча.

– Хватит болтать. Делай, что тебе говорят. Это приказ мирзы Мираншаха. Если вода не закипит – простишься с головой.

Один ратник стал подбрасывать поленья, а два других побежали в рощу принести ещё дров.

Вернулись нескоро.

– Что так долго? – набросился на них десятник. – И чего это вы в мешке притащили? Чего прячете?

Воин развязал небольшой мешочек и вынул из него горсть коричневых шишек с толстой кожурой.

– Что это? – удивился десятник.

– Они их называют схмартли.  Очень вкусные и сладкие. Вон на тех раскидистых кустах растут, – он срезал шкурку и с удовольствием съел дикий фрукт.

Десятник тоже попробовал.

– Вкусно, – он запустил в мешок руку и вытащил ещё горсть. – Да, с голоду здесь не помрёшь, не то что в наших степях… Ну ладно, хватит бездельничать. Скоро пленников приведут.

Вода в медном котле постепенно закипала.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22