Странник. Первые главы

– Сегодня я просто выжатый лимон, – сообщил Оболенский. – Не представляешь, какой Аверьянов сатрап. Он, наверно, решил сделать из меня настоящего самурая. Загонял так, что еле ноги волочу. Или волоку… Бог его знает. На мечах с ним бился целый час. Если бы я не пригрозил, что сделаю себе харакири, не отстал бы.

– Да уж, Аверьянов – прирождённый воин. Не в ту эпоху родился. Кстати, странно, что отстал. Думаю, харакири тебя бы не спасло. Он бы тебя убил при попытке покончить с собой, – саркастически заключила она.

– Очень смешно.

Последние две недели Василий Андрианович Аверьянов усиленно занимался с Оболенским и Ветровым боевыми искусствами самураев – кэн-до (фехтование на мечах), ёрои-кумиути (борьба без оружия), кюдо (стрельба из лука) и ба-дзюцу (искусство верховой езды). Аверьянов был фанатично предан своему делу и каждого своего ученика гонял до седьмого пота. Хотя прекрасно понимал, что в его задачу не входило делать из них настоящих самураев. Согласно программе, разработанной в Секретной лаборатории путешествий во времени (теперь уже Научно исследовательский институт Времени, коротко – НИИВ, носивший гриф особой секретности), ученики должны получить навыки японского боя. Но Аверьянов по своей натуре не мог не отдаваться  делу полностью, поэтому и ученикам было несладко. За глаза его звали  Дайроку Тэмма-о, что по-японски значит «Демон-повелитель Шестого Неба», в буддизме – одно из воплощений зла. Такое прозвище за свой суровый нрав получил знаменитый самурай Одо Нобунуга, живший в шестнадцатом веке.

– У меня тоже сегодня день был не из лёгких, – пожаловалась Аня. – Не понимаю, как японки носили такие узкие кимоно. Ходить невозможно. Особенно на деревянных колодках-скамеечках . Кошмар! И этот этикет… Хорошо ещё Аверьянов к нам более лоялен. Обучает без излишнего энтузиазма. Но интересно. Мы на днях проходили самозащиту с веером . Очень эффективно. Слушай, Вань, я вот думаю – неспроста нас так гоняют. Может, собираются отправить в средневековую Японию?

– Да кто его знает, – аппетитно жуя, ответил Оболенский – сейчас он был весь сосредоточен на еде и ни о чём другом думать не хотел. – В Японию так в Японию. Где наша не пропадала.

Последний бутерброд Ивану доесть не удалось. В кармане пронзительно зазвонил мобильный. От неожиданности Оболенский вздрогнул. Этого было достаточно, чтобы бутерброд выпал из рук и упал на пол аккурат маслом вниз.

На лице Ивана отразилось подлинное страдание. Схватив трубку, он рявкнул в неё:

– Алло!

Он хотел добавить ещё что-то резкое – это было видно по лицу, но вдруг осёкся. Голос его зазвучал сдержанно и официально:

– Да, я понял, Роман Рафаэлевич. Через полчаса буду на совещании. Анна рядом. Передам.

– Чего? – напряглась Аня.

– Каюмов вызывает к себе. И тебя тоже. Таким голосом говорил… Чует моё сердце – не к добру.

Иван вздохнул, посмотрел на одиноко лежащий на полу бутерброд, поднял его и метким броском запустил в мусорную корзину. Попал.

–  Вот, Анют, тебе никогда не приходило в голову, что кошка всё время падает на лапы, а бутерброд – маслом вниз. А что будет, если кошке прикрепить на спину бутерброд, маслом вверх, и уронить её?

Аня хмыкнула:

– Она упадёт на лапы, а потом перевернётся на спину, чтобы закон Мёрфи не нарушать.

Дверь открылась, и в комнату ввалились запыхавшиеся Ветров и Булаев.

– Отдыхаете, голубки? – с порога пропыхтел Ветров.

– Ну да. Я сегодня решил примерить на себя образ Обломова, – и Оболенский в мгновение ока вытянулся на диване.

– Илья Ильич Обломов – барин, и это освобождает его от множества занятий, – буркнул Булаев и направился к холодильнику. – А ты, Оболенский, на службе в особо секретном НИИ, поэтому должен исполнять приказы и о вольготной жизни забыть. Навсегда! – отчеканил он.

Булаев был старше Оболенского и Ветрова на семнадцать лет, поэтому считал своим долгом учить их жизни. Но Оболенского учи не учи – всё как с гуся вода. А Ветров просто пропускал эти наставнические пассажи мимо ушей. В сущности, учить молодёжь жизни – всё равно что купать рыбу. Тем более уж кто-кто, а эти ребята прошли такие круги ада, какие некоторым и не снились. Это Булаев понимал, но не мог отказать себе в удовольствии повоспитывать младших товарищей. Однако никто не обижался, ведь они были друзьями. Вместе прошли огонь и воду.

Вообще-то, любой новичок, да и не новичок тоже, почёл бы за счастье, если бы наставником его оказался Булаев. О нём ходили легенды.

Тридцатисемилетний Сергей Булаев – бывший капитан спецназа ФСБ, а ныне один из лучших сотрудников НИИВ. На его счету более шестидесяти «вылетов» в прошлое. И это рекордная цифра! Суровая статистика такова: среднее число «вылетов» на одного хронопилота – шесть и три десятых. Обычно после пятого вылета хронопилота предупреждали, что у него есть право отказаться от «полётов» без объяснения причин, и это было зафиксировано в контракте. Некоторые уходили. Многие оставались и продолжали «летать».   Возвращались не все.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37