Странник. Первые главы

Царь в ярости топнул ногой.

– Да пропади они пропадом, эти идолопоклонники! И слышать о них не хочу! Сожгла мою любимую сандалию… Чтоб у неё руки отсохли! Так! Вот что, Барух. Наказать Мелхолу надо. Дай-ка подумать… – Он почесал бороду. – Пусть передадут ей, что царь, узнав обо всём, сильно разгневался, а посему не почтит её своим присутствием полгода. Вот так. И ещё… – Давид посмотрел прямо в глаза Баруху и заговорил медленно, подбирая слова: – Знаешь что… не говори никому о грехе Мелхолы, ну… про глиняную фигурку эту. Ты понял? И те, кто осведомлён, пусть молчат… Сделай так, чтоб молчали. Не надо, чтобы священники узнали.

Барух понимающе кивнул. Хотя Давид и был зол на свою старшую жену, но в душе жалел её. И, кроме того, он очень хорошо помнил, что обязан Мелхоле жизнью. Случилось это ещё в те времена, когда он служил у царя Саула. Мелхола, дочь царя Саула, полюбила юного Давида всем сердцем и, несмотря на то, что отец был против, вышла за него замуж. А когда Саул задумал убить зятя, предупредила его. В ту страшную ночь, когда должно было произойти убийство, Давид выскользнул из окна спальни, а Мелхола положила на постель мешок для воды и подушку из козьей шерсти, прикрыв всё это простынёй. Стоит ли говорить, что Саул расценил поступок своей дочери как предательство? Его любимая дочь сделала выбор в пользу Давида, смертельного врага своего отца. Наказание последовало тотчас же. Мелхола расплатилась за свою любовь сверх меры – Саул отменил их брак с Давидом и отдал её в жёны Фалтию, сыну ничтожнейшего из своих придворных, к которому она не испытывала ни малейшей симпатии. Однако, став царём, Давид вернул себе Мелхолу и никогда не забывал о той жертве, которую она принесла ради него.

Давид подошёл к каменной скамье, где одиноко лежала вторая сандалия, взял её в руки, покрутил и со вздохом отшвырнул в угол.

– Жаль, я так любил их. Мягкие, удобные. Найди-ка, Барух, того мастера, кто изготовил эти сандалии. Пусть сделает такие же. Точно такие же. Ты понял?

– Слушаюсь, господин мой царь.

– Видно, какой-то секрет он знает. Может, вымачивает кожу по-особому?

Барух пожал плечами и  спросил:

– А что с Йерухамом? Умертвить?

– Нет. Пусть роет колодцы в пустыне. Десять лет. И нам польза, и ему наука. Думаю, десять лет – тот самый срок, когда злость на того, кто изгнал его из общества, проходит и остаётся злость на самого себя. Надеюсь, так и будет. А теперь иди, Барух, и займись сытным обедом для пророка Нафана. Пока готовятся кушанья, пусть пророк отдохнёт с дороги, примет ванну и умастится благовониями. Распорядись об этом.

Барух низко поклонился и направился к двери. Но через мгновение вернулся. Прошмыгнул в угол, куда Давид бросил сандалию, взял её и с улыбкой удалился.

А Давид, распахнув боковые двери, вышел в сад. Постоял, наслаждаясь ароматом магнолий, и решительно зашагал по каменной дорожке во дворец своей молодой жены Вирсавии.

С каждым шагом он чувствовал, как его тело наполняется лёгкостью, печальные мысли уступают место восхитительному ощущению радости. Радости от встречи с любимой женщиной. Он не видел Вирсавию всего-то один день, но казалось, прошла вечность. Ускорив шаг, быстро миновал тутовую аллею и обогнул пруд.  Стража у массивных дворцовых ворот издалека увидела царя и не мешкая раскрыла перед ним двери на женскую половину.

Переступив порог, Давид сразу услышал заразительный женский смех, эхом разносившийся по длинному коридору. Сердце застучало сильнее. Ещё несколько шагов – и он  в просторной светлой комнате.

Увидев Давида, Вирсавия радостно бросилась к нему. Щёки её пылали.

– Я знаю, это ведь твой подарок, Давид? Но как? Вчера вечером, когда я ложилась спать, его не было. А утром, когда увидела… – Она всплеснула руками и рассмеялась. – Служанки молчат. Никто ничего не видел. Ведь это ты принёс, правда?

– Правда.

Давид улыбался. Ему было приятно, что подарок пришёлся по душе Вирсавии. Он смотрел в её лучащиеся глаза и думал, что достаточно было лишь мгновения, чтобы заметить её, минуты, чтобы полюбить, но потребуется целая жизнь, чтобы её забыть.

Вирсавия взяла его за руку и подвела к месту, где гордо расхаживали птицы.

– Я никогда раньше не видела таких птиц. Они забавные! А важные какие! – Вирсавия с умилением смотрела на пернатых. – Особенно вон та, с ярко-красным клювом и рыжими полосками по бокам. У неё и спинка не такая, как у всех, – голубовато-серая с розовым переливом. Ступает величаво, как хозяйка, любуется собой, перья распушила. Как они называются, эти птицы?

– Кеклики, или каменные куропатки. А по-простому – горные курочки.

– Горные курочки? – Вирсавия улыбнулась. – Да, пожалуй, они чем-то сродни нашим курам. – Она поманила птичку к себе: – Кур-кур-кур.

Но та только повела глазом и недовольно мотнула головой.

– Ишь какая гордая.

– Не бойся, возьми её на руки. Она ручная. Этих куропаток прислал тирский царь Авибаал . Я вижу, ты довольна.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37