Самозванец. Первые главы

Он замолчал и долго собирался с силами.

— Не могу поверить, что это было со мной, — наконец произнёс он. — Какие демоны управляли моим сознанием? Хочу понять это… И не могу. Какая-то страшная безысходность…

Булаев внимательно смотрел на Ивана, пытаясь разгадать истинные его мысли. Казалось, он говорил искренне.

Разговор был долгим. Сергей прямолинейно и честно высказал всё, что думал. Он не любил недосказанности. Подозрения, сомнения остаются внутри, начинают тлеть, а потом превращаются в пожирающий огонь.

Оболенский не пытался спорить, даже был рад такой открытости. Ему, как никому другому, нужно было понять — возможна ли надежда на понимание и прощение.

Было уже за полночь, когда Булаев и Ветров покинули комнату Оболенского.

— Знаешь, я боюсь, Ванька «съест» себя, — встревоженно сказал Ветров. — И мы ещё на него давили. Жаль его…

Булаев взорвался:

— А Яэль тебе не жаль?! Как ни крути, а её смерть на его совести. Жалость здесь неуместна. За всё приходится платить, друг мой. За каждый свой поступок, — жёстко заключил он. — Правила остаются неизменными. Пусть Оболенский заплатит. Искупит.

— Искупит? Как? — не понял Ветров.

Булаев сочувственно взглянул на Ветрова и ответил:

— Время покажет. И мы посмотрим…

Пять дней отдыха Каюмов всё-таки дал хронопилотам. Булаев не преминул воспользоваться свободным временем для налаживания личной жизни и целыми днями проводил с Наташей Клёновой. Их роман начался как раз во время той злосчастной экспедиции в Древний Израиль. Для Наташи это был первый опыт путешествий во времени, причём неожиданный для неё самой. Она не состояла в штате хронопилотов, работала главным врачом в отделе предполётной подготовки, но обстоятельства сложились так, что её участие в этой экспедиции как медицинского работника Каюмов посчитал необходимым — слишком опасны для жизни были исследования, проводимые командой в Древнем Израиле.

Роман Сергея и Наташи развивался стремительно. Никто не ожидал, что закоренелый холостяк с непростой судьбой способен на какие-то нежные чувства. Да и Наташа была из породы самодостаточных женщин, не нуждающихся в чьей-то опеке или защите. Но такова жизнь. Любовь приходит внезапно, как муза к поэту. И, как правило, тогда, когда ждёшь этого меньше всего.

Ветров в отличие от Булаева и Оболенского был птицей свободного полёта и в ближайшем будущем не собирался обременять себя серьёзными отношениями с противоположным полом. Во всяком случае, таковы были его планы. Пятидневный отпуск он посвятил своему новому увлечению: все дни напролёт пропадал в аэроклубе. Выучиться на пилота-любителя Ветров мечтал давно. К поставленной цели шёл семимильными шагами. В его «копилке» было уже более ста часов полёта, и он готовился сдавать экзамен на квалификацию.

Отпуск промелькнул как один миг. Ветров и Булаев встретились в коридоре, и у обоих в глазах читалось одно и то же — маловато отдохнули, надо было просить больше.

Да, работать не хотелось. Ведь работа для хронопилота — это не только экспедиции в прошлое, но и тяжёлые тренировки, скачки на лошадях, упражнения с различными видами оружия, лекции и практические занятия. В обязательный курс обучения входили физика, география, история, ботаника, ораторское искусство и прочие предметы. Не задействованные у большинства людей участки мозга у хронопилотов были под завязку наполнены знанием десятка мёртвых языков. Причём хронопилоты изучали их по особой, специально разработанной программе — методом глубокого погружения. Штудировали философские учения древних, стихи, поэмы и много другой информации, которая могла понадобиться в очередном путешествии во времени. Все эти знания и навыки делали из них профессионалов. Любителям не было места среди хронопилотов.

Оболенский, несмотря на длительный перерыв, влился в рабочий процесс достаточно успешно. Преподаватели были им довольны. Однако отмечали перемены в характере и некоторую замкнутость. Впрочем, всё это списывалось на непростые личные отношения, складывающиеся в некогда дружной и крепкой команде. Друзья Оболенского, Булаев, Ветров и Птицына, относились к нему пока ещё прохладно и настороженно. Особенно Анна.

Для Ивана разрыв с Аней был очень болезненным, и это было видно невооружённым глазом. Несколько раз Оболенский пытался поговорить с ней, ловил её после занятий, но натыкался на стену непонимания и явного отчуждения.

Как-то Ветров оказался невольным свидетелем их разговора. В тот момент ему стало откровенно жаль Ивана. Захотелось помочь. Сам он даже не представлял, как воздействовать на Аню — сколько раз уже пытался! — поэтому попросил Наташу подключиться.

— Я пробовала, и не раз, — ответила она. — Честно, даже не знаю, что нужно сделать Оболенскому, чтобы Аня его простила.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36