Самозванец. Первые главы

Василиса Волохова, дородная женщина сорока лет, со строгим взглядом, только склонила голову. Мол, всё поняла и всё исполню. Она всегда держала себя с достоинством. Шутка ли: долгие годы у самого Ивана Грозного постельницей служила, ведала бельём в царской опочивальне, оберегала государево ложе от ведовских заклинаний. Иван Васильевич подозрительный был, никому не доверял, особенно последние годы, всё мнилось ему, что извести его хотят. Доверие царя дорогого стоило. А как царевич Дмитрий родился, в мамки-боярыни к новорождённому поступила. И всё благодаря своему твёрдому положению при дворе. На Арину Тучкову, кормилицу, Василиса всегда посматривала со снисхождением. Суетливая, с царевича пылинки сдувает, угождает во всём. Как падучая хворь на Дмитрия напала, так совсем разум потеряла, плачет денно и нощно, будто родное дитя оплакивает. Сейчас тоже в слёзы. И постельница Марья Колобова под стать ей.

Василиса смерила постельницу и кормилицу презрительным взглядом. Всегда говорила им, что во всём меру надо знать и трезвую голову сохранять. Но разве объяснишь это глупым бабам? Шуму от них много, а толку мало. Как их только Мария Фёдоровна терпит?

— Погода нынче солнечная, — сказала Мария. —  Пусть Дмитрий на воздухе побудет, поиграет, развеется, а то в палатах-то сидеть уже тошно.

Дмитрий увлечённо играл с ребятами. Все были дети дворовой прислуги. Двое из ближних — сын кормилицы Боженка и сын постельницы Петрушка.

Оставив царевича во дворе под приглядом верных людей, Мария направилась к палатам, поднялась по ступеням и вошла в горницу.

— Ну и парит с утра.

На пороге она сбросила подбитую собольим мехом накидку. Краснощёкая девчонка-прислужница ловко подхватила одежду и юркнула в соседнюю горницу.

— Натопили в палатах, как в бане, — зло бросила Мария, усаживаясь в резное кресло. — Велю выгнать всех взашей.

Старая Аграфена услужливо подсунула подушки под спину хозяйки и пробормотала:

— Так сами же, матушка царица, приказали. Ещё с ночи топили. Говорили, зябко.

— Заставь дураков Богу молиться — лоб расшибут, — махнула рукой Мария. — Поди принеси квасу. Мочи нет от такой жары.

— Сейчас, бегу, матушка царица, — засуетилась Аграфена и поспешила к дверям.

Мария посмотрела ей в след и печально прошептала:

— Уж сколько лет прошло, а старая Аграфена всё зовёт меня «матушка царица»… Какая уж теперь царица! Была царица, да вот только слово-то и осталось.

В комнату тихо вошла молодая горничная. Увидев раскрасневшуюся хозяйку, она быстро подбежала к окну и настежь открыла его. И сразу свежий ветерок ворвался в душную горницу. Мария улыбнулась. Сообразительная девица. Не зря взяла её к себе.

— Посмотри-ка, Софьюшка, не идёт ли Андрей Александрович. К обеду обещал быть.

Девушка выглянула в окно.

— Нет.

— Присядь, Софьюшка, рядом. Спой что-нибудь весёлое.

Девица запела.

Звонкий голос, как колокольчик, разнёсся по светлице. На душе у Марии потеплело.

Давно ли сама весёлые песни пела? Двадцать восьмой год пошёл ей, вроде не старая, а будто вечность прожила. Вспомнился дом родительский в Чернигове, как она шестнадцатилетней девчонкой жизни радовалась. И весна тогда была такая же, ранняя. Казалось, вот оно, счастье, близко-близко, в окно стучится. И жених был достойный. Молодой боярский сын, жил по соседству. Но в одночасье всё разрушилось…

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36